Израиль. Черные хасиды.
У деток пейсы до пупа.
Как горы мусора красивы,
Когда вечерняя толпа
Их огибает, извиваясь,
Молясь, божась и чертыхаясь!

Гуляют русские старушки,
Собак и внуков стерегут.
Свои последние полушки
До новых пенсий берегут.

Гуляет юное Марокко
С кольцом таинственным в носу,
Как будто в девственном лесу!
Я не сужу их слишком строго.

Гуляют стадом эфиопы,
Торят нехоженные тропы.
Их белоснежные платки - 
Как снег в горах Килиманджаро.
И углями в золе пожара
Сверкают синие белки.

2
Я мог бы наглости набраться 
И на иврите попытаться
Поведать этим мудрецам,
Их детям, внукам и отцам
Про их троюродного брата,
Который, скорбно знаменит,
На берегах Гранитограда
С рукой протянутой стоит.
Про то, как времени движенью
Его огонь прибавил ход.
Как он учил стихосложенью
Неповоротливый народ.
И что я сам в порыве гнева
Или в предчувствие тоски
Вставляю в новые напевы
Его готовые куски.
И даже сына в мир волшебный
Его сказанием ввожу.
Профилактически лечебной
Дорогу эту нахожу.

3
Быть может кровью африканской
Он ближе к ним, а не ко мне.
Но по его дороге царской
Не могут шествовать оне.
И вряд ли в этом полудиком
Клубке ментальностей и рас
Еще родится ум великий
В ближайший век хотя бы раз.